esperes Пн окт 20, 2014 9:10 am
В кубинских магазинах товаров мало, ассортимент их небогатый. Мы ещё застали кусочек капитализма с остатками американских товаров. В частном мага-зине можно было купить рубашку, заказать себе костюм. Показываешь на полу-фабрикат, с тебя снимают мерку, спрашивают какой длины пиджак, какой ширины брюки снизу. Приходите завтра. Назавтра костюм готов, подогнан по твоим габа-ритам, пуговицы в нужном месте. Нам такой сервис был в диковину по сравнению с хамством и высокомерием советских продавцов.
Очень скоро все магазины были национализированы, открытой осталась продажа кубинских текстильных изделий (брюки, рубашки), сувениров и всякой мелочевки кустарного производства, а также китайских товаров (фонарики, шкату-лочки, термоса). Всё остальное – по карточкам. Кубинцам раз в год под рождество давалось право приобрести по распределению две импортные вещи промышленно-го производства, например, фотоаппарат, телевизор или радиоприёмник, пару ко-жаной обуви, холодильник и т.д. Понятно, что такое счастье тоже было не для всех.
В продовольственных магазинах свободно можно было купить хлеб, сахар, кондитерские изделия, необычайно дешевые фрукты (апельсин 5 сентаво пара, мандарин 2с штука, ананас 12с штука). Всё мясное, рыбное и молочное – по кар-точкам. Покушать в баре стоит около 1.5 песо (1 песо – 0.9 руб.).
Наше денежное довольствие составляло двойной оклад. Часть денег можно было получать на месте в песо, часть в рублях переводилась в Союз, где семья че-рез военкомат могла их взять. Пропорцию сколько брать денег, а сколько отсылать определяли сами.
Мы, северные люди, попали в непривычный для нас тропический климат. Духота, высокая влажность, особенно летом и весной. Получше осень и зима. Ле-том при температуре 30-32 градуса ежедневно часа в 3 дня мгновенно собираются тучи и на землю обрушивается дождь – стена воды. Всё буквально заливает. Через полчаса тучи исчезают и вновь появляется солнце. Это самое тяжелое время: ка-чающееся марево испарений при влажности, близкой к 100%, духота неимоверная. Чувствуешь себя как рыба, вынутая из воды, хватаешь ртом этот горячий влажный воздух и только одно желание: где бы найти прохладное место.
Многие подхватили дизентерию, другие – желтуху (болезнь Боткина), Всё из-за плохой воды. Настроение и «моральный дух» личного состава были весьма низкими: приехали, выполнили свой «интернациональный долг», сделали всё, что могли, кризис закончился, чего сидеть? Пора домой к семьям. Мучит неопределен-ность: то ли остаёмся, то ли уезжаем, а когда? Никто ничего не говорит.
Кормят нас в основном привезенными из Союза консервами (рыбные, мяс-ная тушенка, борщи, каши, сухая картошка, сухари) плюс крупы и макаронные из-делия. Пища обильная, но невкусная. Очень не скоро наладилось кое-какое снаб-жение из местных кубинских продуктов: овощи, зелень, фрукты (бананы, апельси-ны, мандарины).
Довольно быстро наши хозяйственники, а позже и мы сами разобрались, где можно достать спиртное. В магазинах оно было по карточкам и русским не от-пускали. А в аптеках открыто продавались три разновидности спирта: алкосан, ал-копур и алкоэлито с практически не различающимися потребительскими свойства-ми. Опустошили все аптеки вокруг и пошло повальное пьянство. Где-то на высоком кубинском уровне продавцам аптек дали указание русским спирт не продавать. Поэтому часто в аптеках можно было услышать следующий диалог: - Спирт есть? - Нет. – Нам нужно от комаров. – Только одна бутылка, но, ни в коем случае не пить, надо смазывать места укусов, - красноречивый жест, как это делать. – Конечно, конечно, для этого и покупаем.
Всё это жестами на полурусском - полуиспанском языке, но друг друга прекрасно понимали. А спирт шел по необходимому нам назначению. Кубинский спирт – продукция переработки сахарного тростника наряду с производством само-го сахара и его на острове было – залейся. Литровая бутылка стоит 1.2 песо.
В каждом подразделении находился хотя бы один человек с талантом снабженца, который умел договариваться о спиртном на базах, складах, магазинах, спиртовых заводах, зная не более двух слов на испанском. Почему-то чаще всего это были татары или молдаване. Со временем отыскали источники покупки более щадящего для организма продукта – бакарди (подкрашенная водка на основе пить-евого спирта из сахарного тростника) во многих вариантах в зависимости от чисто-ты – супериор, бланко, трес тонелес и т.д.
Чтобы скрасить однообразные будни людей по-максимуму загружали спор-том. Культивировались все возможные виды: волейбол, баскетбол, футбол, ручной мяч. У меня в отряде был ефрейтор Робензон Метревели, мастер спорта по самбо. Достали маты, ковер, форму и привлекли его к обучению солдат, что он делал с большой охотой и удовольствием. Самой большой проблемой была обувь. На вы-данных в Балтийске полуботинках с толстой подошвой много не побегаешь, осо-бенно на покрытых мелкими камнями площадках. Хватало очень ненадолго. А ку-пить негде. Пока более-менее не организовали привоз из Союза новыми людьми, которые прибывали по замене. У кубинцев, как и у американцев, основной вид спорта после бейсбола (у них называется пелота) – баскетбол. Поэтому на нашей базе только его площадки с покрытием из мраморной крошки были в идеальном состоянии.
Нам, геодезистам, повезло, поскольку был повод и возможность, когда это необходимо, выезжать за пределы базы: рекогносцировка геодезических пунктов, выбор и привязка возможных мест стартовых позиций, проверка сохранности за-крепленных точек. Пункты государственной геодезической сети, как правило, представляют собой бетонный тур с заделанной в него маркой. Наружных знаков (пирамида, сигнал) нет. По американским правилам металлические знаки устанав-ливают на период наблюдений, затем разбирают, так что прямая видимость на смежные пункты отсутствует. Зато обязательно закладываются марки не менее чем для 6-7 ориентирных направлений (метров за 50-100 от пункта).
У кубинцев полевые наблюдения выполняет техник (старший рабочий) с обученной командой. Инженер – это величина заоблачно высокая. За ним – органи-зация и приемка полевых работ, руководство камеральной обработкой, которая централизованно делается в вычислительном цеху Кубинского института геодезии, картографии и кадастра. Нас же учили, что инженер должен выполнять всё: юсти-ровку инструментов, полевые наблюдения, вычисления, постройку и установку сигналов, закладку центров и т.д. И это оправдано для наших бескрайных просто-ров, при жутком состоянии российских дорог, когда до ближайшей базы сотни и тысячи километров и когда во всём надо рассчитывать только на свои силы. У аме-риканцев подход другой - узкая специализация. Техник не станет юстировать инст-румент, инженер не опускается до работы связанной с измерениями, шофер нико-гда не полезет в мотор, если заглохла машина. Ближайший телефон и вызов масте-ра. У них есть такая возможность. На меня делали большие глаза: - Как это ты, Ев-гений, осмеливаешься лезть в теодолит или другой прибор и что-то там подправля-ешь и подкручиваешь? – У нас техника требует постоянный контроль, без этого нельзя работать, - А у нас техника работает надежно и если выходит из строя, то без механика не обойдешься.
Наши многочисленные выезды за пределы базы были ещё связаны с тем, что закрепленные кольями стартовые позиции очень часто уничтожались. Стали делать хитрее: сначала заколачиваем заподлицо с землей метровый металлический штырь из арматуры, засыпаем его землей (делаем курган), затем сверху забиваем небольшой деревянный кол и делаем вид, что прячем его, наваливая несколько камней и забрасывая травой с ветками. После нашего ухода любопытные мальчиш-ки кол вытаскивают и этим удовлетворяются. Штырь остаётся, что нам и надо.
Старались стартовые позиции выбирать недалеко от ананасовой плантации или, например, апельсинового сада. Наш начальник, Ерёменко Евгений Борисович, только воздымал руки к небу: - Товарищи, не мародерствуйте! Ну а много ли нам надо? Возьмешь десяток апельсинов и срежешь пару ананасов и всё. Если больше - пропадут. Но можно официально заехать к сторожу, да еще что-то дать ему из консервов, тебе нагрузят фруктов – хоть мешок.
Вообще кубинские деревенские жители живут очень бедно, да и в городе не намного лучше. Взрослые все одеваются чисто и аккуратно, может не так богато как у нас в больших городах, но со вкусом. Женщины на людях почти все на шпильках. Короткая юбка (но чаще всего брюки) и всё предельно затянуто, чтобы обратить на себя внимание. Обычная картина: крытая терраса, кресло-качалка и в нём сидит, покачиваясь и закинув ногу на ногу, вальяжная мухер (mujer-женщина) в бигудях с накрашенными ногтями, подведенными бровями и созерцает окру-жающий мир. За детьми родители следят мало. Мальчишки грязные, с пяти лет почти все курят, представлены сами себе и очень непосредственные. Пристают, требуют денег, сводничают. Как увидят русского, только и слышишь: - Письки, письки, сигаррэт! (дай спички, сигареты), или: - Ченьчи паченьчи! (это уже от аме-риканцев: давай меняться).
Сами кубинцы – народ лёгкий и жизнерадостный. Мужики храбрые и им-пульсивные, но не отличающиеся усидчивостью и упорством. Из них получаются отличные летчики, но плохие техники по обслуживанию самолетов.
Наступило время встречать Новый год. Здесь всё не так. Притащили дерево похожее на лиственницу с мелкими и узкими листочками (как называется, осталось тайной), сойдет за ёлку. Игрушки – большие и маленькие ракушки, мыльницы, губки, зубные щетки, флажки (вырезанные из конвертов картинки и игральные карты), комки ваты и снежинки из разноцветной бумаги. Ёлку обмотали вокруг те-леграфной лентой, а на самый верх прикрепили выпотрошенную морскую звезду. Уверен, такой ёлки в 63 году больше не было ни у кого на всем земном шаре. Стол тоже не традиционен: без шампанского, но по бутылке бакарди на каждого и ас-сорти из советских консервов и тропических фруктов. Чуть раньше в 4 часа дня, когда Новый год уже встречали в Москве, специально залез в море чтобы вспом-нить о своих близких, оставшихся в Союзе, а они вспомнили обо мне. Об этом мы в письме договорились заранее.